Она за столиком в чужом кафе, очередное субботнее аутодафе, чесоточное одиночество в толпе, белой пенкой на кофе, рукой в кулаке, она думает – должна ж быть причина, по которой все эти женщины и мужчины пьют свои ванильные каппучино, чинно живут ровно наполовину, смотрят пристально тебе в спину.
Она открывает тугой переплет, ей хорошо в книгах, она в них живет, она двигает, чтоб не мешало, блюдце, соседи чему-то опять смеются, думает, как же осталось мало, чтоб насладиться – сто две страницы, лучше б дома взялась за спицы, сидела бы тихо себе вязала, здесь, что в сутолоке вокзала – воздуха не то, чтобы мало, но в груди как будто усталая птица.
Кофе на донышке, книжка льется, опять кто-то кому-то смеётся, она мешает с собой страницы, следующей чашкою – чай с корицей, так, наверное, пахнут детские лица да книги снятые с верхних полок, наступит ли время когда ты скажешь - полно уж хорониться в сказках – вроде уже давно не ребенок.
Она собирается, съев развязку, домой к диванным измятым ласкам, и вроде рада, что вечер тает, плывут беспечно кисельные реки, она уходит, не поняв взгляда, не оглянувшись на человека, который скоро уже полвека как ищет то, что сейчас так рядом…
