Я умираю в просроченном городе.
В маленькой комнате,
В сумрачном холоде,
В мертвом, пропитанном горечью воздухе,
На посеревшем от тяжести облаке.
Я отправляю грехи неподъемные.
Письма пустые.
Звонки телефонные.
В осиротевшей душе мегатонные
Бомбы еще, почему-то, не взорваны.
Я оставляю тебе многоточия
После люблю, жду
и прочее, прочее…
Дни завершаются мрачными тучами
В городе моего несчастного случая.
Больше не страшно от неизбежности
В глупой,
Неисправимой нежности,
В сладком до боли, тупом одиночестве
Тихо люблю тебя…
…до безнадежности.
***
Я правильно делал, что писем
Твоих никогда не берег,
Поскольку ужасно зависим
Был от сочетания строк,
Но, стихотворения ради
Забытый открыв сундучок,
Увидел я в ветхой тетради
Старинный бумаги клочок.
Там было одно только слово,
На желтеньком листике – “Жди”.
И хлынули из прожитого
Какие-то сны и дожди.
Вдруг выступила подворотня,
Шумок водосточной трубы.
Но все это было бесплотней
Теней, что бросали дубы.
Которые над ученицей
Грустили, а с ними и я.
И все это было страницей
Действительного бытия.
И желуди эти, и лужи,
И негородское крыльцо,
И это, забытое тут же,
Мечтательное письмецо.
Да. Все это существовало.
И губы болели мои,
Когда расставались, бывало,
Мы, сами уже не свои…
Но были мечты ожиданья
И строчки – реальные все ж,
Чем явные наши свиданья,
Обманутые ни за грош.
С годами все больше зависим
От чистой бумаги и строк,
Я правильно делал, что писем
Твоих никогда не берег.
/ Владимир Соколов / * * *
И снова я заговорила
Тогда, когда молчать бы надо.
Какая-то глухая сила
Велит мне третьи сутки кряду
Искать слова и все, что ныло,
Бумаге поверять без толку.
Когда всего-то надо было
Лишь выплакаться втихомолку. Екатерина Горбовская мое самое любимое
Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками, которые видны,
Над скверными задатками, которые даны,
Волшебными заплатками, железною стеной
Должны стоять достоинства, воспитанные мной.
Когда-то я так думала, по молодости лет.
Казалось, это главное, а оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное - чтоб кто-нибудь вот так тебя любил:
Со всеми недостатками, слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами и склонностью ко лжи,
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.
