У каждого человека должен быть собственный дом,
Даже если он сам в этом доме помещается лишь с трудом.
Даже если дом его можно взять и сложить в дорожный мешок,
Даже если весь дом его – плед, да чашка, да с бальзамином горшок.
А когда ноябрь переходит в декабрь, а земля замирает в тоске,
Люди прячутся в норы и пьют джин-тоник и «рябину на коньяке».
И в любимую чашку налив кипятка по самый обколотый край,
Он сидит и гладит куст бальзамина – пожалуйста, не замерзай!
За окном отсырелый и мрачный город, ржавые крыши домов,
И зимой в общаге не выживало вообще никаких цветов,
Но пока у тебя есть чашка и плед – ты сам себе господин,
А в самую темную ночь в году на окне зацвел бальзамин.
Дождь колошматит в пустые стекла сумрачной пеленой.
Человек подбирает тощую сумку, у него автобус ночной,
Бальзамин остается на лестничной клетке. И три последущих дня
Он будет стучать бутонами в окна: вернись, забери меня!
У каждого человека должен быть собственный дом,
Даже если он в этом доме помещается лишь с трудом,
Есть золотое тепло вещей, с которыми хорошо:
Выцветший плед, щербатая чашка да с бальзамином горшок.
