И все-таки – нет. Потому что Вы живая, мудрая и счастливая. (Я три раза плюю через левое плечо и стучу по самой надежной породе дерева – собственной черепушке)
А его нет уже 16 лет. Вы смогли. Он – нет.
И я не знаю, что я должна была сделать, чтобы он смог.
То есть знаю, конечно. Но это исключалось. Априори.
Понимаете, то, что я рассказала, я рассказала просто как пример ссоры рац – иррац. Или ЧЭ - БЭ? Я могу надергать из воспоминаний еще типичных таких сюжетиков "неблагоприятных" ИО. Непонимашек наших. Например, про то, что он совершенно неправильно меня поддерживал, когда у меня были проблемы не с ним. Хотя я натурально по пунктам объясняла, как правильно. И др.
Но это было нечасто. И непринципиально. У него не спросишь теперь. Но я из-за этой ерунды никогда бы от него не ушла. Заметьте. Для того, чтобы счесть это вполне терпимым, не требуется даже любви.
И я не требовала, чтоб он умел забивать гвозди, зарабатывать деньги или ругаться с домоуправшами. С гвоздями и домоуправшами я справлялась сама. А денег много не надо.
Он умел другое.
Он не был глубоким человеком и не был человеком страсти. Но он был добрый, легкий, ласковый, уступчивый. Аленький щеночек. Всехняя подружка и всехняя жилетка.
Он меня общал. Я не умела. Как я понимаю, наверное, только сейчас, я прожила до 18 лет в дичайшем одиночестве. Притом, что любимая – единственная - балованная дочка. Белая ворона.
Он был первым человеком, с которым я могла говорить. По-настоящему говорить. О том, что важно, о том, что люблю. Мы были те самые книжные дети из Высоцкого. Мне это было необходимо. И достаточно. Если одним словом про нашу жизнь и наши отношения – мы разговаривали. Ах, как мы разговаривали!
И еще, так получилось, что он довольно рано увидел меня – настоящую. И не испугался. Меня это потрясло. Он ПОНЯЛ, что я чувствую. Мне казалось, что с ним можно себе позволить вывернуться из проклятого ошейника сдержанности.
И что, я ради этого пару – тройку перепалок в месяц не переживу? Не обойдусь без... даже не знаю без чего.
Если бы он еще научился вот этому:
Да господи боже мой, да конечно же в обмен! Клянусь душой, я не была деспотом. Я для этого слишком ленива и слишком боюсь ответственности. В сущности, я влегкую уступала ему в 9 вопросах из 10. Просто потому что мне они были не важны. В важных – да, я железный Макс. Будет по-моему! Или не будет никак. Но важных-то – 4-5 на год. Все «нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах» укладывались в пальцы одной руки.
И я никогда не ограничивала его в общении. Ну... почти. Сознавала, что ему больше чем мне надо. Да, блин, я ему десять раз говорила, что N - нехороший человек и сдаст задешево! Так и сдал же.
Понимаете, мне было в этих отношениях хорошо!
Ему, как теперь понимаю, быть хорошо со временем перестало.
Но откуда я могла об этом узнать, если он мне об этом не сказал? Ни словами, никак.
То есть, говорил конечно. Я не понимала этого языка, да.
Но почему он не мог сказать на моем? Я ведь не только дала ему разговорник. Я самые важные фразы большими буквами на картонке заранее написала. Всего и делов было - нужную картонку сразу честно отдать. Да хоть на столе оставить и удрать, если уж так страшно - в руки.
Он был сторонником принципа, который я ненавижу и считаю причиной всех бед: «То, о чем мы не знаем, для нас не существует».
Увы, то, чего мы не знаем, очень даже существует и воздействует на нас. А мы, пока не знаем, не можем на него воздействовать. Никак.
Я была сильнее, взрослее. Я знала. Я должна была…
И др.