дай, говорю, поспать, заткнись, говорю, уйди, дурак. он же не унимается, продолжает звать, камень уже отвалил, отчего внутри гуляет сквозняк, теребя бинты на груди. вот ведь пристал, думаю, надо же, как пристал. он входит внутрь, смеется, говорит, хочу, чтоб ты встал. я, говорит, тебя разбужу, я пришел за тобой, выходи, говорит, наружу. нашел дурака, думаю, вслушиваясь в бабский вой - марфа там, что ли, воет, вместе с марией, моей сестрой? мне, говорю, нормально, уже, говорю, четвертый день. не отстает, говорит, я пришел, значит - встанешь. давай, говорит, вставай, и на вот - надень. я продолжаю лежать, (мне такие сны снятся!), а он говорит - лентяй, есть, говорит, чем еще заняться в вифании. тебе, говорю, для чего? все равно, говорю, распнут, или забьют камнями - суров на расправу люд, филистимляне эти, римляне, коринфяне, разные там галаты... он лишь кружит по пещере, щурится и чихает, пыль поднимая полой халата. я говорю, ты что себе возомнил, чего захотел, перегрелся, решил, что бог? выпей воды, остынь. я почти неделю болел, пока ты в пустыне бродил, а потом подох. он говорит, я не бог, говорит, я иосифа сын. будешь вставать? нет, отвечаю. он выливает кувшин теплой воды - мокро и гадко стало. теперь ты просто обязан встать, говорит. я ворочаюсь, места мало, весь перевязан мокрыми лентами. он говорит, я лучом вифлеемской звезды предсказан. времени нет, говорит, у меня еще уйма дел, вот список заказов: пятеро бесноватых, трое слепых и одна с проказой, ты после смерти, дружок, слегка поглупел. ну, давай, поднимайся, лазарь. мне, говорю, лучше тут, понимаешь - проблемы в семье: старший такое устроил, марфа вообще... некогда рыться в грязном белье, говорит, меня заждались, в синедрионе двое и этот, с красным подбоем в белом плаще... мытари, думаю, вновь придут - выбивать долги. всяко мне лучше тут, говорю. не отстает, - господи, помоги. кое-как поднимаюсь, колени болят, артрит. лазарь, он говорит. встань. я встаю. выйди вон, говорит. выхожу на свет. а теперь, говорит, иди. я смотрю в зенит. и иду. непонятно куда, зачем, но иду, еще тридцать лет.
