Мне сложно написать про родителей «они любили друг друга», уж очень это была «не моя» любовь. Любовь по рассудку, по комфорту.
Но батя, ушедший на пенсию в 50 по горячему стажу, каждый божий вечер, когда мама работала во вторую смену и возвращалась домой в полночь, встречал ее на остановке. Помогал по хозяйству - выжимал белье, пылесосил, ходил за хлебом, не давал таскать тяжести. Был галантен, особенно на людях. Это несколько комично в наше время звучит, но в среде, где хорошим мужем считался «не пьет, не бьет, зарплату отдает» … «может и не подвиг, но что-то героическое в этом было».
Подозреваю, ему повезло, что он ее не пережил. Он бы без нее пропал.
Но он был тем, кем был.
Очень боялся болезней, физического дискомфорта. Вот уж кто умел художественно умирать от насморка. Ужасно гордился тем, что здоровее сверстников, и выглядит лучше, и живет дольше. В жизни не готовил себе еду, не стирал белья. Не, капризным не был. Если тарелку под нос не поставят – уныло швыркал чай с пряниками.
Мама свою любовь к семье выражала делом. Она не была здоровым человеком. За военное детство заплатила покалеченной пищеварилкой. Но в детстве я как-то и не помню, чтобы она болела. Больна, устала, не в духе – ребенок, муж, дом должны быть обихожены.
Она была идеальной хозяйкой. Не шумно-гостеприимно-избыточной, а здравомыслящей и эффективной. Деньги считала как барон Неккер. Моя семья не была бедной, но и богатой не была. Заводские работяги, уральский средний класс. Но мы всегда жили «не по средствам», свободнее, чем окружение с равными доходами. У нас был гениальный министр финансов!
Потом, когда мне пришлось думать головой о том, что и сколько я ем, я осознала как правильно, вкусно, здорово и экономично она готовила. Ее вязанием и вышивками я хвастаюсь всю жизнь. Впрочем, она умела все.
Вот только шить не умела. И пироги печь. Но ей и не надо было. Шила и пекла пироги у нас тетя.
Про тетю… Вот жеж, я совсем недавно писала о ней.
Это так невыразительно - "тетя". Я сказала, что мама у меня была скорее в роли отца. А вот классическая абсолютная, сумасшедшая, всепринимающая, всепрощающая, архетипическая нежнейшая материнская любовь - это была тетя. Я всегда знала, что важнейший человек в ее жизни - я, что она без памяти меня любит. Я дико ревнива - от неуверенности в себе, но довольно спокойно терпела ее возню с двоюродными. Знала, что я - самая-самая.
Я всегда очень любила ее, а потом научилась уважать, потому что она была по-настоящему доброй и мудрой, деликатной и стойкой, это был человек с золотым сердцем, бесстрашным умом и подлинным достоинством.
Она бы очень удивилась, услышав о себе такое. Она считала себя слабой и несмелой, и на самом деле часто была беззащитна перед жестокостью жизни, человеческим хамством, собственной физической немощью. Я рано, лет с 12-ти, стала ее главным защитником. Мы были очень близки, особенно в детстве и в последние годы ее жизни.
Она была добра той первозданной, изначальной, биологической добротой. Во мне самой такой нет напрочь. Но я узнаю ее на раз и неудержимо тянусь к ней.
Именно она была в семье этиком, и в соционическом, и в человеческом смысле этого слова. Дипломатом, министерством внешних сношений. Она поддерживала отношения и внутри семьи, и устанавливала хотя бы самые необходимые внешние связи. С ней отмякала и выговаривалась сестра, ее любил зять, она безотказно нянчилась с племянниками. Ей ходили плакаться в кабинетик коллеги, потому что и посочувствует, и поймет, и могила.
Я могу много рассказывать о своих отношениях с мамой, анализировать, переживать. А про тетю… все было так естественно и хорошо, так само собой, что вроде и говорить нечего
Про семью все.
И вот, в этой нормальной БС-ЧЛ-БЭ семье появляется долгожданное я. Кукушонок в гнезде, ворон в курятнике.
Это несколько комично в наше время звучит, но в среде, где хорошим мужем считался «не пьет, не бьет, зарплату отдает» … «может и не подвиг, но что-то героическое в этом было».