Я не разбираюсь в иудаизме, от слова "совсем", но мне кажется, это не для усопшего делается, а для оставшихся. Ну, так мне подсказывает мое полуеврейское нутро. Во всяком случае, когда мне шестилетней сказали, что маме нужно ложиться в больницу на операцию, я тут же плюхнулась на пол, обхватила голову руками и стала раскачиватьса из стороны в сторону и причитать. При этом родители утверждали, что я никогда не наблюдала еврейский траур. Ну, понятно, что больница - это не кладбище, но я и в шесть лет была паникершей. И насчет "не мыться" и всего остального, я тоже, мне кажется, понимаю почему. Через 7 дней, когда уже наконец встанешь и помоешься, и начнешь потихоньку жить нормальной жизнью, будет намного легче. Это как рубеж, черта, и таким образом она ощущается отчетливее. Ну, и потом, вся эта уйма мелочей, правил, - это тоже фокусирует внимание и помогает. Человек такое существо, что ему сложнее всего ничего не делать. А когда горе, так и вообще с ума сойти можно. Но в то же время, отвлекаться на что-то слишком крупное и постороннее, тоже не есть гуд. А вот множество мелких ритуалов - помогает. Когда я в больнице тут лежала, у меня соседкой по палате была еврейка, в очень тяжелом состоянии. У нее было двое взрослых сыновей, которые проводили все дни напролет возле нее (мужа не видела). Красивые такие ребята, и хорошие очень, это видно. Они молились вслух, пели еврейские молитвы. Негромко, но я и не возражала, потому что красиво, хоть и непонятно. Во всем этом ощущается смысл. А может это моя кровь говорит опять, не знаю.
Мне тут тоже пора о вечном подумать, но я запуталась в своих иудейско-православно-католических корнях и не знаю, в какую сторону податься.
И насчет "не мыться" и всего остального, я тоже, мне кажется, понимаю почему. Через 7 дней, когда уже наконец встанешь и помоешься, и начнешь потихоньку жить нормальной жизнью, будет намного легче. Это как рубеж, черта, и таким образом она ощущается отчетливее. Ну, и потом, вся эта уйма мелочей, правил, - это тоже фокусирует внимание и помогает. Человек такое существо, что ему сложнее всего ничего не делать. А когда горе, так и вообще с ума сойти можно. Но в то же время, отвлекаться на что-то слишком крупное и постороннее, тоже не есть гуд. А вот множество мелких ритуалов - помогает. Когда я в больнице тут лежала, у меня соседкой по палате была еврейка, в очень тяжелом состоянии. У нее было двое взрослых сыновей, которые проводили все дни напролет возле нее (мужа не видела). Красивые такие ребята, и хорошие очень, это видно. Они молились вслух, пели еврейские молитвы. Негромко, но я и не возражала, потому что красиво, хоть и непонятно. Во всем этом ощущается смысл. А может это моя кровь говорит опять, не знаю.