Заматерелый заяц угрюмо влачил свои уши по хвойной подстилке леса. На сердце
его была печаль. Ему не нравилась роль, которую он играл в этом гнусном
театре жизни. Но она была назначена существом высшим, и заяц не мог изменить
своей судьбы.
Внезапно из-за кустов вывалилась наглая лиса, но, разглядев, кто перед ней,
сникла и стала глазами искать взгляд зайца. Но заячьи глаза были
непроницаемы под ушами. Заяц нехотя вскинул их и сделал несколько прыжков.
Потом остановился и посмотрел на лису. Та вздохнула и нехотя потрусила в
погоню. Охота началась.
Погоня проходила по проторенной, хорошо утоптанной тропе, петлявшей среди
кустов и дерев. Встречные животные жалостливо наблюдали за развёртывающейся
драмой. Они сострадали жертве, но помочь не решались. Лишь молча смахивали
лапой набежавшую слезу, хотя и не понимали, что это такое.
Погоня вывалилась из лесу и направилась вдоль опушки. Лиса лениво трусила,
чуя конец охоты. Жертва неотвратимо приближалась к роковому рубежу.
Наконец, из кустов бахнул выстрел, и лиса, не успев тявкнуть, померла.
На опушке появились охотники и направились к трупу. Неподалёку от места
трагедии сидел заяц и как бы дожидался своей доли добычи. Охотники
приветливо помахали ему руками. Один из пришедших достал из рюкзака морковку
и бросил ею в зайца. Морковь попала тому по голове, но заяц не обиделся, а,
взяв овощ, поковылял к лесу. Вместо морковки охотник положил в рюкзак дохлую
лису.
Заматерелый заяц угрюмо влачил свои уши по хвойной подстилке леса. Был он
сыт, но сердце его томила печаль...
