Он садится с нею рядом,
Он берет ее за плечи,
и причудливым узором засверкает его речь:
< < Слушай, там, далеко-далеко, есть земля.
Там Новый Год, ты не поверишь, там Новый Год два раза в год, вот.
Там снег, там столько снега,
что если б я там не был сам,
Я б не поверил, что бывает столько снега,
что земля не видит неба,
и звездам не видать с вершин,
как посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек моей души> >.
Тихо-тихо-тихо! там Нью-Йорк говорит с Москвой:
< < Москва, Москва, забери меня домой!> >
долгою упрямою строкой
бежит дорога подо мной,
еще чуть-чуть и распрощаемся с землей!
А ей клянется, что вернется:
< < Совру так с места не сойду!> >
Врет... сойдет...
< <... Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится огонек моей души...> >
Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек его души.
Какая глупость, право, верить его словам,
а не поверить - грех,
тому, который веселее и светлее их всех, эх!
Она молчит и улыбается ему, тому,
который возвращается...
Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек его души.
Посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек моей души.
В фирму пришла работать новая Мышка. В перерыве она шушукается с Клавиатурой. (М) - Слушай, Клав, а кто у нас на фирме самый главный шеф? А то начальства столько, не разобрать... (К) - Ну, ты даешь... А сама как думаешь? (М) - Ну, Сервер, наверное... (К) - Да ну... Тоже на зарплате. Свой парень, когда выпьет. (М) - Ну, тогда Принтер... Цветной, лазерный, сетевой... (К) - Нет, Мышь, опять мимо. Ты жизни еще не знаешь. Вот видишь, на тумбочке, маленький, с красными глазками? Ладно, скажу. Модем. Вот он-то и есть тут самый главный. (М) - Он самый умный, да? (К) - Шшш... Да нет. Он тупой, и дешевый. Виснет постоянно. Но у него такие связи...
Пустынной улицей вдвоём
С тобой куда-то мы идём,
И я курю, а ты конфеты ешь.
И светят фонари давно,
Ты говоришь: "Пойдём в кино",
А я тебя зову в кабак, конечно.
А а а а
Восьмиклассница...
А а а а
Восьмиклассница...
тайны затонувших кораблей.