Ищу интим. Работу не предлагать…
В три часа ночи в квартире раздается телефонный звонок:
– Алло! Извините, я вас не разбудил?
– Конечно, разбудил!
– Тогда извините еще раз великодушно. Я уж лучше перезвоню вам утром. А то вы сейчас в плохом настроении… Я по голосу чувствую…
Ты скажи, ты скажи! В тот же день, а не завтра.
Лучше ласковой лжи беспощадная правда.
Пусть любовь словно жизнь оборвётся внезапно,
Лучше ласковой лжи беспощадная правда.(с)
В университете начинается лекция по психологии. Удобно устроившись за кафедрой, профессор:
— Сегодня, товарищи студенты, мы будем с вами изучать три сходные стадии психики человека: удивление, раздражение и гнев. Рассмотрим на конкретном примере...
Достав из портфеля телефон, профессор набирает первый попавшийся номер.
— Здравствуйте, а Васю можно?
— Знаете, здесь такой не живет...
— Вот, — улыбаясь, говорит профессор, — это всего лишь легкое удивление. Смотрите дальше.
Набирает номер снова.
— Здравствуйте, а Вася не подошел?
— Сказал же, нет тут таких...
Потирая руки, профессор заговорщицки подмигивает аудитории.
— Клюнул. Ну, а теперь...
Третий раз набирает номер.
— Так Васи нет?
— Да пошел ты...
— Что ж, товарищи, надеюсь, пример вам понятен. Приступим к теоретической части...
С первой парты встает молодой человек.
— Простите, профессор, но вы забыли четвертую стадию.
— Это какую же?
— Стадию полного озверения.
Подойдя к кафедре, молодой человек набирает номер.
— Добрый день. Это Вася. Мне никто не звонил?
Недолго проработала на Западе Алла Е., клюнувшая на газетное объявление о наборе девушек в посудомойки. Каково же было ее возмущение, когда после пересечения границы у нее не отобрали паспорт, не продали в бордель, а действительно заставили мыть грязную посуду!
Мечтательный пастух, изгой Нечерноземья,
Иллюзий дивных полн, пасет своих коров,
И чудится ему с глубокого похмелья
Корриды грозный гул, жестокий бой быков.
С небес звучит Безе: * Тореадору слава!*
Торсида ль то поет, иль бабы на току?
Он красные портки снимает величаво
И тычет ими в нос унылому быку. (С)
...и *Индезит* сломался, и *Тайд* не отмывает,
И порваны *Леванте*, и на душе тоска. (С)
Уже прошло седьмое ноября,
Утихли звуки шумного веселья.
Но что-то движется кругами, все вокруг там, где стою я;
Должно быть, ангел всенародного похмелья.
Крыла висят, как мокрые усы,
И веет чем-то кисло и тоскливо.
Но громко бьют на главной башне позолоченные часы,
И граждане страны желают пива.
Бывает так, что нечего сказать,
Действительность бескрыла и помята.
И невозможно сделать шаг или хотя бы просто встать,
И все мы беззащитны, как котята;
И рвется враг подсыпать в водку яд,
Разрушить нам застолье и постелье.
Но кто-то вьется над страной, благословляя всех подряд -
Хранит нас ангел всенародного похмелья.(с)
Мерзко все, безнравственно и лживо -
Декаданс, бордель, бардак, бедлам.
Из святынь осталось только пиво,
Кружка, как лампада, светит нам. (С)
Вреден я, не отпираюсь.
Утопил МУ-Му я, каюсь.
Всё скажу, во всём сознаюсь,
Только не вели казнить.
Это я бомбил Балканы,
Я замучил Корвалана,
И Александра Мирзояна
Я планировал убить. (С)
Позвольте Вами нецензурно восхититься... (С)
И сказал господь: Ликуйте!
Что откусите - прожуйте,
Говорю я вам: Кайфуйте
И кайфовы будете!
Ибо сказано - спасётся
тот, кто в этой жизни прётся,
А, ханжи и фарисеи,
В рай билет не купите! (С)
Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).
Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.
