Бухгалтерский отдел состоит из Штирки и Гечки. Главный механик (Гюг) возмутился какому-то недоразумению, брякнул, что из-за них "потеряли столько времени"...
Штирка с Гечкой объединились и выкатили весь список недочетов с его стороны, закончив показательное выступление словами "Не умеешь работать - сиди дружи"
посмотри, где я. Ну, как-нибудь, когда поделаешь всего, и что уже потом, и можно. Или сейчас, захочешь если, например, но только чтобы сильно и серьёз, не шутки тут. Я подожду тогда, мне надо.
Тебе вот я сказать хотел, смотри. Вот так вот здесь вот ты, а ето я, и я опять хотел сказать, смотри, что очень ты мне важный, знаешь — и вовсе не про то, чтоб сверху лазить, или всякое еду, а очень больше. Другое, важный што вообще. Сильнее, что поесть, ну, ето тоже надо, но всё равно, бывает, сытый много, и поспал, а сам не по себе. И всякое не то кругом, и не как следует. Тому что надо, чтоб вдвоём, всегда недалеко. Тому што же ты тоже мой, и я тебе себе себя с тобой и вместе сразу — мы. Такое я не очень рассказать умею, налипко сразу слов, и всё не тех, но делал всё — про ето. И даже если про себя прошу, там всякое, погладить, или вбок, то ето и тебе же — я же мяхкий, и хорош, и чтоб погреть. Другое не умею просто, как иначе, и делаю вот так, ну или как бодать. И ты, наверное, же тоже про меня, что важный, и с тобой, и нужный сильно, да? Я думаю наверное, что так.
Вот так вот и подумал рассказать, хоть и не очень слов. В себе я потому что ето сильно знаю, и помню каждый раз, а ты бы вдруг забыл, а то не догадался вовсе, как, может, хитрый будто я, но вовсе и не хитрый — мне очень да, что ты. И без тебя бы плохо.
Ктой тоо?! Это кто это?! Хозяииин? Пришёл? А я! Я с тобой. Куда ты? Я с тобой. Я вот тут, я с тобой. Сейчас меня возьми, меня с собой. Я с тобой побуду. А ты где? А я с тобой.
Не уходи, а?
А де ты был? А я вот лизался. Тебя не было, а я лизался. Чуть не съелся, так грустил. Очень хотел. А ты всё не идёшь и не идёшь. Я уж и домой обратно, а ты всё не идёшь.
Я с тобой побуду. Побуду я. Вот тут посижу, с тобой, нет, есть тоже хочу, но побуду. И воды хочу. А ты тогда постой, нет, я с тобой. Давай с тобой. Ушёл а то куда-то, и так не было долго, а я тут один, и горе едой заливал. Ел я. С тобой буду.
Возьмёшь меня? А погладь тоже, я мне просто чтобы вот рядом, и любили, ну и гладили чуть-чуть, а то я
лизался, и все куда-то уходили, а я один ведь, и грустил. Не буду теперь. Хозяин пришёл, и я не буду. Мне теперь хорошо. Ты даже те дрова в руки возьми и играй, я не люблю, но послушаю, ты только не бросай меня, а то я сразу грустный и никто не любит.
Вот, побуду тут.
"Как вот застрял опять, ну что такое ето? Уже пойти хочу давно, и не пойду никак, за руку держит, не даёт, тяну — не пустит. Я починил же тут уже, руками тянешь так когда, то чинится, ну, знаешь. Потом пойти хочу опять — а не пускает вдрук, совсем. Какое-то беда.
Де тряпко, ето так всекда. Я ето много замечал, так эти тряпкие себе хитрят, валяются кругом, а сами норовят — и мимо даже просто ходишь, например, бывает што возьмут за руку и не пустят. Прилип кабута, зацепился и стоишь. Пошёл, а следом тряпкий. Я... — дай, эйты, ну дай уже скорей, ну дай верни мне руку. А может, починить её сичас тогда ещё — вдрук хочет, и отпустит. Вот эти тряпкие, не знаешь ты — там кто-нибудь живёт? Им, может, кто живёт, всем хочется, как мне, чтобы чесали, и они так просют? А мало если, или мимо шёл, то хватят и не пустят? Давай, кабута говорят, давай, — а я же мок и не туда, ну, например, поспать иду, или я волк совсем, не до того, и хичу. Не знаешь ты? Такие даже носишь ты, ну, тряпких понаденешь тех, и на тебе висят — я застревал не рас, как лазил. А ты их чешешь? Ну, ты, наверно, их не очень-то умел, рас не хватают за тебя, а я им лучше. Ну или всё наоборот, и даже лучше им тогда, они довольны, не хватаются за руку.
Не знаю чото, так устал уже стоять, а всё пустить не хочет — я попросил уже два раза, и вбок пойти, и сверху лезть хотел, а всеравно. И посидеть никак не достаю. Ох, вот, пустила вот уже, ох, ну другую забрала опять — ну как же ето. Пусти уже, эй, дай! А ну смотри, а то как волк сейчас настану, будешь знать, пусти давай, а то не убегу. Или немного отпусти, а я недолго по делам, ну, может, писить. Потом приду ещё чинить, и почешу токда, рас хочешь. Не? Ну, буду дёргать я токда, увидишь, сильно я могу, упустишь сразу.
Ойо, а ты зачем суда рукой, ой, не бери за здесь, я нилюблю за руки, о, не держит больше. Ты так помок мне, да?
Я што-то долго так борол, што даже всё и позабыл, куда хотел. Я, подожди, сейчас придумаю всё снова, и пойду, дада.
... Но в тряпких хорошо чинить, удобно сильно и лехко. И кохти хорошо. Я буду всёравно, но аккуратно. А если што, же ты поможешь?"
СПАСИБО
«- Я всегда хотел знать, - горько проговорил Ипслор, - что в этом мире есть такого, из-за чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
- КОШКИ. КОШКИ - ЭТО ХОРОШО.»
Пушкин сидит у себя и думает: «Я гений, и ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царствие ему небесное, гений. Когда же это кончится?» Тут все и кончилось.
О дааа! Василий давно разодран мной и моими друзьями на цитаты. Мне досталось "мнэ-э-э..."
Лев Толстой очень любил детей. Однажды он играл с ними весь день и проголодался. "Сонечка, - говорит, - а, ангелочек, сделай мне тюрьку". Она возражает: "Левушка, ты же видишь, я "Войну и мир" переписываю". "А-а-а, - возопил он, - так я и знал, что тебе мой литературный фимиам дороже моего "Я". И костыль задрожал в его судорожной руке.
отлично!
там посмотрим - вредничать или нет
:
. 