в самолете я уснула, и мне приснился заболевший Жириновский, который невнятно мямлил: "о, несчастная, на свою погибель меня покинула!". я проснулась в холодном поту и вздрогнула - на меня немигающим взглядом смотрел незнакомец в фетровой шляпе. один глаз у него был мутно-зеленый, а второй как у тигра, грязно-желтый, в коричневую крапинку. волосы у меня на затылке начали шевелиться, и я вспомнила, что это музыкант из казино, куда мы ходили пару раз по навязчивой прихоти Жириновского. музыкант достаточно посредственно играл на рояле и как будто все время кого-то глазами искал в толпе.
- Будет для неё хорошая школа, - бурчал Жириновский, разрезая ножом сочный антрекот в ресторане гостиницы. Нечего было без меня ехать. Вот пусть теперь выпутывается сама, как знает.
Запив обед компотом из сухофруктов, Жириновский вальяжно развалился в кресле. Взгляд его привлекла роскошная блондинка за соседним столиком.
Блондинка как-то лениво покуривала сигарету в длинном мундштуке. За те несколько минут, что Жириновский ее разглядывал, она затянулась всего два раза. Красотка, склонив голову, слушала пианиста, теребя свободной рукой крупный розовый камень на собственном колье.
На соседнем стуле валялась сумка из шкуры зебры. Что-то во всем ее облике было странным. Неуместным. Не вязавшимся с обстановкой.
Блондинка поймала взгляд Жириновского и приветливо улыбнулась. Вдруг она достала из сумки книгу и, неспешно пройдясь по залу, подсела к нему.
- Это не Вы позабыли вчера в холле гостиницы?, - тихо спросила девушка и положила книгу на стол.
Эдвард Гиббон "История упадка и разрушения Римской империи" - прочёл на обложке Жириновский, воспользовавшись пенсне. Ему стало неловко: ничего, кроме жёлтой прессы, он давненько не читал. Раздумывая, что же такого ответить, Жириновский бегло перелистал страницы. "Владислав Хрущёв. Сингапур" - было написано на одной из них. Рядом стоял адрес и номер телефона.
я вышла из самолета, огляделась по сторонам и с диким ужасом осознала: я в Сингапуре. местные были похожи на моих глупых одноклассников и говорили на такой невообразимой смеси английского и малайского, что я с трудом отыскала ближайший телефон-автомат. слава богу, записная книжка со мной! судорожными движениями я начала набирать номер Жириновского, боковым зрением наблюдая за излишне веселой и хохочущей улицей. в трубке долго слышались длинные гудки, потом как будто что-то надломилось и мужской голос выкрикнул фальцетом: бабушка жива, обман раскрыт, надежда есть! после этого связь оборвалась, у меня закружились мысли в голове, и я почувствовала как падаю в чьи-то твердые, заботливые руки.
Твердые заботливые руки принадлежали двухметровому малайцу, как две капли воды похожему на моего одноклассника Кольку Коростылева.
Полное несоответствие всего всему продолжало угнетать. Малайцы редко бывают двухметровыми, и в Сингапуре их всего 13% населения, в моей школе в Рязанской области никаких малайцев быть не могло в принципе, а Коростылев был рыжим прыщавым недомерком. И тем не менее, наваждение продолжалось.
Малаец нудным, гнусавым голосом зачитывал вслух статью из сингапурской конституции, позволявшей мне хранить молчание при аресте.
-интересный жизненный урок, - подумала я, перед тем как упасть в 26-ой за сегодняшний день обморок. Заботливых рук не оказалось. Я больно шмякнулась головой об асфальт.
-с обмороками пора завязывать, - мелькнула последняя мысль и я потеряла сознание по-настоящему.
- Маркитантка, что ли? - раздался над моим ухом сиплый, прокуренный голос и я с трудом разлепила веки - о, ужас, кажется, я пролежала в обмороке куда как более пяти минут и за это время успело многое случиться. Я лежу у подножия странной разноцветной палатки, оказавшейся на территории взлетной площадки... 1) палатка, 2) мое перемещение - как?! Надо мной - какой-то очередной небритый мужик, типичная помесь азиата и грузчика.
- Ну и холера, - подумала вслух я.
- Лежишь тут, как айсберг, - хмыкнул, почувствовав мне, мужик.
Жириновский вспомнил, что его старый приятель Владислав Хрущёв действительно жил в последние годы в Сингапуре. Они сдружились ещё в лихих 90-хх - Хрущёв был известен тем, что мог достать в те дефицитные времена всё: от модных шмоток до пулемёта. Казалось, что и добыть пропуск на Большой адронный коллайдер не стало бы для Хрущёва особой проблемой. Именно сейчас свой человек в Сингапуре был весьма кстати.
- Вы что же, так и не поблагодарите меня за книгу?, - требовательный женский голос прервал воспоминания Жириновского. Блондинка смотрела на него, капризно надув губки.
красивая, - подумал Жириновский. - но опасная.
- принесите бокал шампанского даме, и двойной скотч мне, - конфузливо пробормотал Жириновский официанту.
блондинка подняла глаза и сказала холодным голосом:
- я надеюсь Вы догадываетесь, зачем я здесь. меня зовут Регина и я нуждаюсь в Ваших услугах.
детективу в глаза бросилось кольцо с огромным красным рубином и его в ту же секунду осенило, память услужливо развернула новые факты, которые он не помнил, или не хотел вспоминать. как старая фотография, перед глазами всплыла сцена недавнего кутежа. он тогда так напился, что даже забыл как попал домой. было впечатление, что ему что-то подмешали в алкоголь, потому что он с трудом ориентировался в реальном мире - все было таким выпуклым, вместительным, завораживающим...он вспомнил, что домой его везла эта женщина и музыкант из казино, пианист. на следующий день в утренней газете Жириновский прочитал, что музыкант убит выстрелом в голову.
- Вы его убили, - сказал Жириновский сразу каким-то севшим голосом.
- Кого?!! - взвизгнула дама. Ее рука дернулась так сильно, что почти полбокала выплеснулась на скатерть.
- пианиста, - сухо уточнил Жириновский.
- Послушайте! - дама, наконец, донесла бокал до густо накрашенных губ, и вылила в себя шампанское одним махом. - Я никого и никогда не убивала! Зачем? За что? Кого? Почему именно я? Почему именно вокруг меня происходит последние 2 месяца вся эта шизофрения?
- Давайте по порядку, - предложил Жириновский.
-Давайте. Два месяца назад у меня умерла бабушка. Когда санитары из морга выносили ее из квартиры..
Жириновский поперхнулся скотчем. Картинка ресторана с дамой и официантом начала меркнуть. - Опять! - подумал Жириновский ускользающим сознанием, проваливаясь в золотистое сияние.
