Для каждого любовь несет свой смысл
И разные возможности дает его постичь.
Любви определение у каждого свое
В нем к жизни отношение, в нем личности простор.
Есть вера и сомнение, есть грубость и цинизм,
Надежда на спасение иль счастье без границ.
Для каждого и всякого любовь несет свой смысл
И яростные праздники для всех людей сулит.
И здорово, что все кто здесь - душой не очерствели,
Живут, и несмотря на боль, в любовь живую верят!
* * *
Август,
но солнце такое весеннее:
зыбкое и подвижное,
как и все то,
что нам наиболее дорого
(а может, оно как раз потому и дорого,
что подвижно и зыбко? -
обычно не чувствуешь ценности того,
что никуда от тебя не уйдет).
Август,
но солнце такое по-весеннему легкое,
такое смешливое и ветренное:
оно исчезает за облаками в ту же секунду,
когда ты выходишь из тени.
И кажется, все только впереди:
буйное цветение,
зной, перемежающийся теплыми дождями,
звонкость голосов,
смех и пение под окнами...
Ну а впрочем, утешайся тем,
что "будущее" - весьма абстрактное понятие,
что "время" - весьма относительное понятие
(особенно если речь идет о времени перцептивном).
Просто живи и ощущай
зыбкие всплески солнца,
зыбкие всплески радости,
биение жизни внутри и снаружи,
не пытаясь поймать все это,
удержать, остановить -
поймать не поймаешь, а ощущение пропадет,
да и потом, все искусственно удержанное
перестает быть собой, не так ли?
Просто живи:
по совести говоря,
это единственная возможность
делать что-то еще.
Прочитала один раз дочке это стихотворение и с тех пор она меня часто на ночь просит его рассказать:
Я свяжу тебе жизнь... Из пушистых мохеровых ниток... Я свяжу тебе жизнь... Не солгу ни единой петли... Я свяжу тебе жизнь... Где... узором - по полю молитвы... Пожелания счастья в лучах настоящей любви... Я свяжу тебе жизнь... Из веселой меланжевой пряжи... Я свяжу тебе жизнь... И потом от души подарю... Где я нитки беру? Никому никогда не признаюсь... Чтоб связать тебе жизнь - Я тайком распускаю... свою...
(автора к сожалению не знаю)
* * *
Мы пьем с тобой кофе
в белом коридоре больницы,
поджидая очереди
в кабинет, в котором известно что скажут,
и я вспоминаю
ветер, дующий на Кикладах,
морских ежей под перцовку и другие
домашние чудеса того лета,
когда впереди была только жизнь
только жизнь
и ничего больше
"Пустоте, черноте, уходящим годам
Из того чем жива, ничего не отдам" –
Повторяю и слез не умею унять.
И теряю опять, и теряю опять.
А сегодня ни слез и ни слов, только дрожь.
Отпущу и уйдешь, отпущу и уйдешь.
Отпущу и уйдешь, и уйдет, и уйдем.
И незыблем и вечен один окоем.
Остальное – лишь облака зыбкий овал,
И живем, как плывем. Каждый так уплывал,
Вечно что–то свое прижимая к груди,
Заклиная: "Постой, погоди, погоди".
* * *
И как шар наш земной ни кругл,
Все же ищем на нем мы угол,
Чтоб хранить там тряпье, посуду,
Старых книг и привычек груду,
И причуды, и ахи-вздохи,
Пуд обид и надежды крохи,
Чтоб ступить, когда мир кренится,
На обжитую половицу.
* * *
Дней разноликих вьется череда,
Приходит срок – пустеют города
Улыбок, встреч и долгих разговоров,
Согласья тихого и молчаливых взоров.
Но я земли не уступлю ни пяди
В том нежилом и опустевшем граде
И не сожгу его, и не разрушу –
И ничего, что было, не нарушу.
Он будет мною охраняем свято.
Я помню краски каждого заката.
Я буду приходить туда в мечтах,
Распугивая оголтелых птах,
За долгий срок привыкших к запустенью,
И, наклоняясь к каждому растенью,
Касаться лепестков в знакомых крапах
И медленно вдыхать забытый запах.
* * *
Опять мы днем вчерашним бредим,
Тем, что неслышим и незрим,
Минувшее сквозь память цедим,
Минувшего вдыхаем дым
И в то, что ливнями размыто,
Ветрами порвано в клочки, –
Во все, что жито- пережито,
Глядим, как в темные зрачки, –
И блещут высохшие реки,
Давно угасший луч игрив,
Пока не опустились веки,
Зрачки бездонные прикрыв.
* * *
Я вхожу в это озеро, воды колыша,
И колышется в озере старая крыша,
И колышется дым, что над крышей струится,
И колышутся в памяти взоры и лица.
И плывут в моей памяти взоры и лики,
Как плывут в этом озере светлые блики.
Все покойно и мирно. И – вольному воля –
Разбредайтесь по свету. У всех своя доля.
Разбредайтесь по свету. Кочуйте. Живите.
Не нужны никакие обеты и нити.
Пусть уйдете, что канете. Глухо. Без срока.
Все, что дорого, – в памяти. Прочно. Глубоко.
Хоть и девственна трава,
Да затасканы слова
Про земное чудо.
Все воспето до клочка,
До зеленого сучка,
Что колеблем птахой.
Что слова? Молчком живи,
Словом Бога не гневи,
Вешний воздух ртом лови
Да тихонько ахай.
* * *
О жизнь, под говор голубиный
Веди меня в свои глубины,
Веди меня на свой простор,
Веди со мною разговор
Неиссякаемый и длинный,
Влеки в глухие тайники.
Благословляю все живое –
Любое деревце кривое
И горизонт, и тупики,
И омуты, и родники,
Полет, терзанье у развилки,
Биение височной жилки.
Не выпускай моей руки.
Хоть я всего лишь из мирян
И не пророк, и не предтеча,
Даруй и мне простые речи
Лесов и солнечных полян.
Ничем не стану донимать.
И лишь в одном моя гордыня –
Что жить хочу. Хочу, как ныне,
Во все века тебе внимать.
...и сражение роз неизбежно, и злой лепесток
в трансильванскую глушь заскучавшими пальцами сослан,
и неспешно галеры сквозь сердце идут на восток,
погружая в остывшую кровь деревянные весла.
Здесь, где кожа подобна пергаменту, падают ниц
даже зимние звезды и мята вина не остудит,
бормочу, отражая зрачками осколки зарниц:
будь что будет...
Так ли больно тебе, как тебе не умеется знать
об искусстве любви, безыскусный мой, бедный Овидий?
Одиночество пить, как вино, и вином запивать
одиночество в чашках аптекарских взломанных мидий.
Говори мне: кому - я? Зачем я на этих весах?
Кто меня уравняет с другими в похмельной отчизне?
...а прекрасный восток оживает в прекрасных глазах
слишком поздно для жизни.
(С) Когда твои усталые герои
Погибнут, до развязки не дожив,
Когда последний враг глаза закроет,
И грянет в уши, весел и фальшив,
Мотив любви,
сюжет пойдет к финалу
Всем финишным прямым наперерез...
От книги оторвешься ты устало,
Нальешь себе мускат или шартрез,
И рюмку подержав в руке дрожащей,
И глядя сквозь вино на блеск огня,
Ты вспомнишь вдруг о жизни настоящей
И, может быть, забудешь про меня.
И я уйду, от памяти свободный,
В свой миф, в свой мир, в свой сумеречный свет,
В свою страну, в свой снег, в свой дождь
холодный...
Меня не будет.
Не было.
И нет...
(с)
Послушай: шаги мои странно и гулко и остро звучат в глубине переулка, от стен отражаясь болезненным эхом, серебряным смехом. Качаясь на пьяных своих каблучках, куда я такая? - не знаю, не знаю, мой голод, мой страх. Как ангел барочный, наивной любовью моей позолочен, убийственный мой. Однажды тебе станет жаль этой ночи, всех этих ночей не со мной. Послушай: шаги мои дальше и тише и глуше, сырой акварелью, размытою тушью становится мой силуэт. Я таю, и воздух меня растворяет, и вот меня нет. Есть город, деревья, дома и витрины, и странные надписи на осетрином, фигурная скобка моста. И до отупенья, кругами, часами, вот женщина с темными волосами, догнал, обернулась, простите. Не та. Не знаешь, теряешь, по капле теряешь, по капле, как кровь. Не чувствуешь, я из тебя вытекаю, не видишь, не спросишь, куда я такая, и сколько шагов моих гулких и острых до точки, где мир превращается в остров, не обитаемый мной - огромный, прекрасный, волшебный, холодный, ненужный, пустой.
А я буду жить в каком-то своем раю, в белом-белом обетованном мной краю, и никакой яблони, Евы, слушающей змею, Бога, любовью прокладывающего колею, просто приют. По вечерам ангелы у костра, у них разговоры и особенная игра, проигравший лишается своего пера, я остаюсь, чтобы проигранное собрать, они хлопают крыльями, ссорятся до утра, а потом – пора.
Улетают по ангельским, неизвестным совсем делам, возвращаются, складывают крыла, курят небо, с ветром смешанное напополам, а потом вдруг напьются в хлам.
Я наберу перьев, стану одним из них, птичьим пухом пахнущий окрыленный псих, буду оберегать вначале бездомных псин, а, услышав, как на земле кто-то голосит, поспешу спасти.
Видишь, мир наш затерт до дыр, и в них видно небо и белый, курчавый дым, это один из ангелов над дырой сидит, смотрит вниз и видит растрепанные сады, и как время ресницы его седы, пока ангел ты – нет никакой беды, никакой беды. А я буду жить в каком-то своем раю, белом-белом, чтобы не отбрасывать тень твою, я возьму, и дыры одну за другой зашью, и мой мир снова станет таким, как был.
(с)
Губы к губам - это так первозданно....
Нежность, томленья... неистово, странно
Руки сомкнуты на шее до боли,
Это не я... это споры с судьбою...
Трепт на коже... И капельки пота...
Вжизни должна быть мажорная нота...
Души сольються в едином порыве...
Тело от сердца в глубоком отрыве...
Неповторимо любое мгновенье...
И поцелуи, с прикосновеньем.
Неразделимо с порывами чудо...
Чувство береться всегда ниоткуда...
Губы к губам - опаленные страстью...
Море эмоций... и... капельки счастья
Вот это совсем не о любви, хотя данная тема затронута.
* * *
Ах, была бы я капельку легче, стройней и красивей,
оседлала б метлу - и рванула за дальние дали,
и в ушах бы свистело, а в небе пронзительно-синем
растворялись бы страхи, сомненья, тревоги, печали.
Я рванула к тебе бы, мой милый, вот только заботы
и дела бесконечные туго мне руки скрутили.
Правда, есть выходные... Но, знаешь, не хочется что-то
после бурной недели опять задыхаться от пыли.
Да и люди подумают чушь... В общем, сильно рискую:
эти цепкие взгляды - лекарство от жара и пыла.
Ну а так бы, родной мой, конечно, - прыжок на метлу, и -
без сомнений рванула... Когда б хоть немного любила.
…А я в Тебе ищу себя
Похожих черт, штрихов, набросков,
Оттенков пусть не очень броских…
Я собираю не шутя
Мозаику твоих обличий,
В калейдоскопе безграничных
Великих истин бытия…
Нет, мне не страшно раствориться
И потеряться навсегда
В Тебе…в Тебя мне погрузиться
И обрести Cаму Cебя…
***
На правую руку надену разлуку,
На левую - чьё-то крыло,
Прощать и прощаться - большая наука,
Лечу постигать без него…
А хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать?
А хочешь, я выучусь жить,
И будем жить-поживать?
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень.
И ночь у нас будет ночь,
И день у нас будет день!
Ты будешь ходить в лес
С ловушками и ружьём.
О, как же весело здесь,
Как славно мы заживем!
Я скоро выучусь прясть,
Чесать и сматывать шерсть.
А детей у нас будет пять,
А может быть, даже шесть...
И будет трава расти,
А в доме - топиться печь.
И, Господи, мне прости,
Я, может быть, брошу петь.
И будем, как люди, жить,
Добра себе наживать.
Ну хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать...
1978 Английский канал
(А. Городницкий)
Над Английским каналом огни,
Над Английским каналом туманы.
Ах, зачем до тебя все считаю я дни, -
Наши встречи редки и обманны.
Снова чайка кружится, трубя,
Над негромкой вечерней волною.
Ах, зачем, ах, зачем так люблю я тебя,
Когда нет тебя рядом со мною?
Цвет на серый меняет вода,
И становятся звезды на место.
Ах, зачем ты судьбой одинокой горда -
Не жена, не вдова, не невеста?
Над Английским каналом огни,
Над Английским каналом туманы.
Ах, зачем мы с тобой в этом мире одни,
Ах, зачем мы с тобой постоянны? Да, ты можешь быть скучной, можешь быть злой,
Но когда твой номер молчит,
Я беседую мысленно только с тобой
И никто нас
Не разъединит.
Опустилась ночь на землю
и за замковой стеною
тихо спит моя принцесса
охраняемая мною.
Из гнилого подземелья
восстаю я в новолунье,
и летят ко мне на шабаш
эльфы, тролли и колдуньи.
ПРИПЕВ: И покуда в этом замке
длится дьявольская месса,
ты со мной, моя принцесса,
ты со мной, моя принцесса,
я люблю тебя, принцесса.
Только раз за целый месяц
я могу тебя увидеть,
но ни ангелу, ни бесу
я не дам тебя обидеть.
Мои проклятые кости
злобных духов отгоняют,
от соблазнов и напастей
твою душу охраняют.
ПРИПЕВ.
Только в ночь на новолунье
обрастают кости плотью,
и любовное безумье
тщетно силюсь побороть я,
подхожу к твоей постели
и руки твоей касаюсь.
Петухи давно пропели —
я же все с тобой прощаюсь.
а это мне дюм сейчас процитировал, никогда не обращала внимание на это стихотворение.
Я сказала, что снег идет за окном, а он ответил, что об этом есть одни из лучших женских стихов
Марина Цветаева
Я (1918 год)
Я -- страница твоему перу.
Всe приму. Я белая страница.
Я -- хранитель твоему добру:
Возращу и возвращу сторицей.
Я -- деревня, черная земля.
Ты мне -- луч и дождевая влага.
Ты -- Господь и Господин, а я --
Чернозем -- и белая бумага!
Этот ветер осенней листвы
Пробежал, невесомый, по коже.
Осторожно, мы слишком легки,
Мы опасно близки
И ужасно похожи.
Этот ветер, и мы для него
Просто пара случайных прохожих.
Он играет над сонной Москвой,
Как опавшей листвой,
Мишурой наших слов,
Этот ветер - еще не любовь.
Не улетай, едва коснувшись нас,
Не исчезай, хотя бы в этот раз,
Не обмани меня сейчас,
Свое круженье не прерви,
Ты так похож на ветер будущей любви.
В этом ветре - осколки судьбы,
Разлетевшейся было на части,
Запах дыма и талой воды,
Запах давней беды
И возможного счастья.
Слышишь, ветер, возьми мою боль,
Унеси ее прочь в одночасье.
Мы готовы лететь за тобой,
За воздушной судьбой,
Только лишь позови!
Дай нам, ветер, возможность любви.
