Дайте хлеба человеку,
Человек без хлеба — волк,
Ну — и хлеб без человека
Небольшой, конечно толк.
Дайте чаю, он полезен,
Бодрость будит, гонит сон.
Утомлению любезен
И тоске приятен он.
Сахар с чаем неразлучен,
Дайте сахару, вобще!
Без него желудок скучен,
Монпансье ему — вотще…
Дайте мяса, — в нем таится
И кузнец, и кирасир…
В нем невидимо струится
Сильной жизни эликсир.
Дайте яиц, масла, гречки,
Проса, полбы и пшена,
Чтобы нервность нашей речи
Вдруг была укрощена.
Чтобы жизнь, взлетая шире,
Обернулась — нам в удел —
Не картошкою в мундире —
А богатой жатвой дел!
Две их. Живут неразлучно,
Только меж ними разлад.
Любит одна свой беззвучный,
Мертвый, осенний сад.
Там все мечты засыпают,
Взоры скользят, не узнав,
Слабые руки роняют
Стебли цветущих трав.
Солнце ль погасло так рано?
Бог ли во мне так велик?—
Любит другая обманы,
Жадный, текущий миг.
Сердце в ней бьется тревогой:
Сколько тропинок в пути!
Хочется радостей много,
Только — их где найти?
“Лучше друг с другом расстаться!”
“Нет мне покоя с тобой!”
“Смерть и забвение снятся
Под золотою листвой!”
Вечер наступит унылый,
Грустной вернется она.
“Как ты меня отпустила?”
“Это твоя вина!”
Вновь разойдутся и снова,
Снова влечет их назад.
Но иногда они вместе
Спустятся в тихий сад.
Сядут под трепетной сенью,
В светлый глядят водоем,
И в голубом отраженьи
Им хорошо вдвоем.
Со своими осколками НАПства я все-таки рискну влезть ))))
Вадь, тут наверное ритмика и ассоциации, если я не сильно путаю, то
Пушкин это Я помню чудное мгновенье ...-"И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь." Есенин - это письмо к женщине... - "вы помните, вы все конечно помните, как я стоял приблизившись к стене..."
ну а Маяковский - 2 46 38 1 - это однозначно "Я достаю из широких штанин..."
А вот был еще Некрасов, которого моя фантазия никак не распознала)))) т.е. за уши можно сильно притянуть - "я из лесу вышел был сильный мороз.." но по-моему это что-то другое...
Леночка, спасибо. У меня в анкете правда написана, что в области высоких искусств я дуб. Мне проще пару-тройку примусов починить, чем поэзию разгребать.
Тонут в черных лужах
Желтые листы.
Равнодушно осень
Ждет приход зимы.
И все чаще дождик -
Грустен, одинок,
Невзначай заглянет
В скучный городок.
Моросит задумчиво
В пустоту дворов...
Он - усталый странник
Между двух миров.
А это из М. Цветаевой :
Если душа родилась крылатой -
Что ей хоромы - и что ей хаты!
Что Чингис-хан ей и что - Орда!
Два на миру у меня врага,
Два близнеца, неразрывно-слитых:
Голод голодных - и сытость сытых!
вот, стихотворение одного феодосийского Джека))
это местный поэт-бард, он читал свои стихи на литературном вечере, в его джековости просто не сомневаюсь)) мне его стихи понравились, вот нашла сейчас в сети одно из них))
Игорь Егоров
Мы верим!
Мы к берегу прикованы туманом,
Мы к пристани привязаны дождем.
А в океане завывают ураганы,
Но мы в удачу верим! Подождем.
Мы верим, что разгонит ветер тучи,
И над водой поднимется заря.
Скрип кабестана, ненавязчиво тягучий,
Объявит, что свободны якоря.
Мозолистые пальцы в такелаже
Возьмут давно заученный аккорд,
И боцман, заходясь в привычном раже,
На палубе солировать начнет.
Звенят как струны фалы, тросы, шкоты.
Растаял берег за кормой фрегата.
Под солнцем розовеют кливера и гроты
От поцелуев нежного пассата.
Мы от Земли уходим в море, чтоб вернуться.
Проводит нас пассат, а встретит бриз.
Слезами Пенелопы не зальются -
Найдут богатых сухопутных крыс.
Мы верим в капитана и в удачу.
Мы знаем: рядом есть товарища рука.
В себя мы верим - нам нельзя иначе.
И Пенелопам верим, но слегка!
А когда — когда-нибудь — как в воду
И тебя потянет — в вечный путь,
Оправдай змеиную породу:
Дом — меня — мои стихи — забудь.
Знай одно: что завтра будешь старой.
Пей вино, правь тройкой, пой у Яра,
Синеокою цыганкой будь.
Знай одно: никто тебе не пара —
И бросайся каждому на грудь.
Ах, горят парижские бульвары!
(Понимаешь — миллионы глаз!)
Ах, гремят мадридские гитары!
(Я о них писала — столько раз!)
Вера Матвеева "Колыбельная с миражами"
Распластался по земле туман -
бесконечный мираж, сказочный обман.
В нём растёт трава "не обмани",
расцветают в траве странные огни.
Я нарву себе травы и совью венок,
мне расскажет о тебе каждый огонёк:
как живётся, как можется,
с кем-то песенка сложится,
и её ты не забывай -
баю-бай, баю-баю-бай...
Колыбельную самой себе
я спою, расскажу сказку о тебе:
как ушёл ты в дальние края,
что любить ты умел так же, как и я.
В эту сказочную ложь о тебе, дружок,
я поверила, и ты очень стал высок.
Человечек же маленький
превратился в комарика,
и его ты не вспоминай -
баю-бай, баю-баю-бай...
Без тумана мне не жить ни дня -
солнце дня ослепит, опалит меня;
в нём растают сказочные лжи,
опадут, как цветы, счастья миражи.
Мне ещё бы подремать в голубой траве -
не буди меня пока, добрый человек.
Только б этот туман-дурман
не опомнился, не пропал...
Ты ему не напоминай -
баю-бай, баю-баю-бай...
"Я из повиновения вышел
За флажки - жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей."
************************************
"Тот, другой, он все стерпит и примет.
Он навинчен на шею мою.
Нас всегда заменяют другими,
Чтобы мы не мешали вранью."
За нашей спиной остались паденья, закаты,
Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет!
Мне хочется верить, что черные наши бушлаты
Дадут нам возможность сегодня увидеть восход.
Сегодня на людях сказали: "Умрите геройски!"
Попробуем - ладно! Увидим, какой оборот.
Я только подумал, чужие куря папироски:
"Тут кто как сумеет, - мне важно увидеть восход."
Особая рота - особый почет для сапера.
Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей,
Напрасно стараться, - я и с перерезанным горлом
Сегодня увижу восход до развязки своей.
Прошли по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных,
И вдруг я заметил, когда прокусили проход, -
Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух
Уже повернулся верхушкой своей на восход.
За нашей спиною в шесть тридцать остались - я знаю, -
Не только паденья, закаты, но взлет и восход.
Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю, -
Восхода не видел, но понял: вот-вот - и взойдет.
... Уходит обратно на нас поредевшая рота.
Что было - не важно, а важен лишь взорваный форт.
Мне хочется верить, что грубая наша работа
Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.
1972 Є машина та єврохата.
Там, у хаті усе – своє.
Друзі-родичі – є. Багато.
Одяг – є та прикраси – є.
Є робота: з чимось там тища.
Ні, негусто, але усе ж.
Є освіта. Освіта – вища.
Є краса. Інтелект є теж.
Чоловік-роботяга. Дача.
Є чарівна пара діток...
Та від чого ця жінка плаче,
як не бачить її ніхто?
Мое грустнoе:
Я сожгу этих странных страниц пустоту, Этих сжатых до судорог в описании боли
И отрывистых слов,
и в ладони возьму
Серый пепел и, отпуская на волю,
Я рассыплю разлуку среди красных цветов
И отныне в гортанных
птичьих беседах
Я найду утешенье,
забыв о тебе,
В жарком мареве
и неподвижности лета
Растворюсь и исчезну,
забыв о тебе.
(Только бы избежать
звучания слов)
То, что больше меня,
что так властно настигло Нас, и родом из дальних
и высших сфер,
Потеряв меня, станет просто
красивым видом
На любовь, как пейзаж,
как проповедь веры,
Как не знающая септим
соната Моцарта. Мое грустнoе:
Я сожгу этих странных страниц пустоту, Этих сжатых до судорог в описании боли
И отрывистых слов,
и в ладони возьму
Серый пепел и, отпуская на волю,
Я рассыплю разлуку среди красных цветов
И отныне в гортанных
птичьих беседах
Я найду утешенье,
забыв о тебе,
В жарком мареве
и неподвижности лета
Растворюсь и исчезну,
забыв о тебе.
(Только бы избежать
звучания слов)
То, что больше меня,
что так властно настигло Нас, и родом из дальних
и высших сфер,
Потеряв меня, станет просто
красивым видом
На любовь, как пейзаж,
как проповедь веры,
Как не знающая септим
соната Моцарта.
Ты устал, ты сидишь, в голове кавардак,
Пьяный разум гласит, что всё в жизни не так.
Есть обида, есть злость и немного стремления
Говорить о душе, полной буйного рвения.
«Я свободен, я горд, я умён от природы.
Я особой, из стали и плоти, породы.
И сейчас я могу всем сказать без прикрас,
Жизни этой веду самолично рассказ.
Непокорен я чувствам как эти уроды.
Настроенье лишь портят хмельные погоды,
Раны скрою от глаз мимо вдруг проходящих,
Нет вовеки таких вот людей настоящих,
Что смогли бы понять, оценить и лелеять.
Позволительно мне даже это осмеять.
Уж о чувствах в придачу я вовсе молчу!
Отправляю я психов мгновенно «к врачу».»
Так и вёл наш поэт свой весёлый рассказ
А потом на кушетке срубился он враз.
Утром тяжесть сменилась унынием звонким
Память сгинула вверх дымом чёрным и тонким,
А слова продолжали гореть на бумаге,
Пропитавшись в отравленной серостью влаге.
Ранят чёрствостью сердца всех своих близких
Эти строки, промытые в глупостях склизких,
А на сердце мгновенно свежий рубец...
И вот этой поэме смертельный конец.
