Ой, Драи, ктой-то тут меж драевских рядов похаживает и души наши хватает? Там схватит, тут схватит...
Как бы это сказать помягче... Диавола никто не типировал?
Вот что бы мы делали без наших Габенов! Они очень хорошие, особенно на расстоянии.
negate, ответьте, вы от дуалов к ревизорам сбежали? Мне на ухо рассказывали о порядках в Бете, но чтобы ТАКОЕ!
Мы, Драи, людей за полсекунды чуем. Раз Габ показался хорошим - значит хороший. Но, negate, на всякий случай помогите мне по логике: объясните коварный габовский замысел. Я никому не скажу.
Мне везло на психов. Они тянулись ко мне, а я тянулся к ним. Мы друг друга всегда хорошо понимали, и не имели друг к другу претензий.
Особенная концентрация людей с повреждениями наблюдается в околополитической сфере. Однажды на выборах в Госдуму я сидел за компьютером в маленькой комнатке при одном избирательном штабе и набирал очередное воззвание к населению. Мы пытались выбрать в депутаты одного генерала, который до этого служил военным советником в Африке.
Я исполнял секретарские обязанности при штабе, и был на побегушках, а генерал встречался с народом, выступал по местному телевидению, а в перерывах пил водку, закусывал и вспоменал славные боевые дни.
Ну так вот, однажды дверь моей комнатки раскрылась, и в ней появился необычный человек.
- Мы будем третьими, - сказал он.
- Ничего подобного, шестыми, - ответил я.
Впоследствии мы пришли к финишу с восьмым результатом, но пока никто этого не знал. Человека этого подселили ко мне. Он был борцом. Профессиональным борцом с системой. Он рассказал мне, что в течение пятнадцати лет каждую ночь под его форточку подъезжала милицейская машина, и всю ночь стояла с работающим двигателем с целью его отравить. Она светила в его окна фарами и пускала туда лазерные лучи. Но всё это не смогло его сломить.
Я посочувствовал ему, и он проникся ко мне доверием. Можно сказать, мы подружились.
Рабочий день у нас начинался следующим образом. Я приходил, находил компьютер включённым, а к клавиатуре от открытой форточки тянулись кошачьи следы.
- Это кот, - объяснял мой спутник, - Он приходит рано утром, ходит по клавиатуре, что-то печатает и уходит обратно.
Я не возражал. Тем более что мы вместе создали потрясающую листовку для разжигания гражданских чувств в сердцах населения. Он придумал текст, а я его набил.
Несмотря на яростное сопротивление отдельных членов избирательного штаба, текст был утверждён у нашего генерала и отпечатан на листовке в количестве двадцати тысяч экземпляров.
Мой товарищ не поленился пересчитать все эти двадцать тысяч, после чего нагрузил ими тележку и ушёл на расклейку по столбам. Он ходил всегда: в мороз, пургу, буран. Он лично расклеил все эти листовки, весь район был в них.
Прошло уже немало лет. Я не знаю, где этот человек сейчас. Он был всегда спокоен, приветлив, и лишь у меня находил поддержку и опору. Я никогда не смеялся над ним. Надеюсь, он тоже не забыл ту волшебную атмосферу выборов 1999 года, мягкий падающий снег и сугробы вдоль Рублёвского шоссе.
Ну, вот уж чего нет - того нет. Жук тот наезжал постоянно, да и дурак явный был. Не удивительно, что у него с депутатством не вышло.
А воспоминания - просто попалась недавно на глаза старая местная газета того года, вот и решил написать.
два, двенадцать, жду! (с) 
Я все сам могу рассказать. 
...пока не поздно... 
